Литературный магазин

В новую книгу поэта из Иванова Яна Бруштейна вошли стихи, написанные им за последние два года. Сам он – уроженец Ленинграда, поэтому неудивительно, что в его творчестве так или иначе проскальзывают северостоличные мотивы:

Впрочем, пишет он и о Сибири, Крыме, Италии, Грузии. Причём совершенно не возникает вопросов – а был ли он во всех этих местах на самом деле? Да и какая разница, если стихи не оставляют читателя равнодушным? Как говорят итальянцы, si non e vero, e ben trovato (если это и неправда, то хорошо придумано).

Его тексты отличаются приличной техникой, высокой смысловой нагрузкой, но в первую очередь, конечно, лиричностью. О чём бы он ни писал – о любви, природе, об оставленных городах или хулиганских детских проделках, – выходит убедительно и проникновенно:

Читая такие стихи, смакуешь интонацию автора, мысленно вступаешь с ним в диалог, но больше, конечно, слушаешь – слушаешь убаюкивающую речь, чем-то походящую на размеренное постукивание швейной машинки «Зингер», о которой с такой теплотой он пишет.

Бруштейн смотрит на мир глазами мудреца, много повидавшего на своём веку, много знающего и помнящего. У него нет придуманных тем, искусственных образов, той самой фальши, которая столь часто присуща профессиональным литераторам, давно скатившимся в строчкогонство. Он пишет только о том, что хорошо знает, и о чём, наверное, не может не писать:

После тридцати лет молчания редко кто снова берётся за перо. Но если берётся, то явно не для того, чтобы банально потешить самолюбие или запоздало броситься в погоню за славой. Бруштейн пришёл к читателю в том возрасте (сейчас ему 63), в котором либо вовсе бросают писать, либо давно почивают на лаврах, время от времени одаривая читателей книжками, в которых в очередной раз перепевают самих себя.

И он не затерялся, не притулился где-то на обочине, не залёг в канаве, похожей на «свою нишу», напротив – его стихи охотно публикуют «толстые» журналы, альманахи. На его выступления приходят (оставим пафосное слово «поклонники») люди, интересующиеся современной поэзией. Приходят вовсе не потому, что их привлекает громкое имя или регалии автора – ни того, ни другого у Бруштейна нет. Но есть умение увлекательно рассказывать о своей жизни, блуждая ещё вполне различимыми тропками памяти, беря в попутчики каждого, кто проявит к разговору интерес:

Хочется сказать – известно куда. Прежде всего – в поэзию.